[Призрак на перекрёстке]

08.04.2012 в 09:03

Пишет  Призрак на перекрёстке:

Да, я знаю, по-другому уже никогда не будет.
Название: Да, я знаю, по-другому уже никогда не будет.
Автор: Призрак на перекрёстке
Фандом: Naruto (Наруто. Ураганные хроники)
Персонажи: Кисаме/Итачи
Рейтинг: PG или PG-13.
Статус: закончен
Жанр: немного романтики, немного драмы.
Дисклеймер: не претендую
Предупреждения: возможен ООС, POV Кисаме, авторская логика и больная фантазия, на горизонте фика, может показаться пафос и да, косвенно упоминается смерть персонажа.
От автора: Сие творение – мой пробный фанф по данному пейрингу, поэтому, автора можете убить. Тапками))
P.S. Один Ками-сама знает, какие мысли бродят в голове легендарного мечника, а автор так, предполагает. Сразу говорю: «Гомен», но у Призрака такое видение отношений данной пары. Писалось под – Darren Hayes – Insatiable. Также, советую прочитать стихотворение, строки которого взяты в качестве эпиграфа, ибо оно очень подходит данной паре.

«…Когда с тобою прощаемся вечером,
Прости, что с трудом я скрываю в груди
Такое глухое, такое извечное
Такое надрывное: «Не уходи!»
Татьяна Кузовлева – «Прости, что краду у тебя одиночество…»

кликайте

Вечер. Солнце ещё не до конца село за горизонт и теперь, в том месте, где небо соединяется с землёй, сияет яркая багрово-оранжевая полоска – предвестник наступающей ночи. Сейчас, на закате, даже при завешанных тёмной тканью окнах, в доме практически всё оттенено золотисто-оранжевым светом, льющимся из небольших щелей. Выхожу на нагретую дневным солнцем веранду и, прислонившись плечом к дверному косяку, просто наблюдаю за тем, как укутавшись в плащ по самые уши, на тёплом деревянном полу, почти на самых ступенях, расположился мой вечно мёрзнущий напарник. Усмехаюсь про себя. Напарник… Это не совсем точное определение для наших отношений, ведь обычно, напарники не спят друг с другом на протяжении семи лет. Смешно, но я до сих пор не знаю, кто я для этого прекрасного и задумчивого упрямца – просто напарник или же некто более близкий. Не отрываясь, смотрю на выступающие даже под плащом лопатки, и отстранённо отмечаю, что за последние пару месяцев из-за прогрессирующей болезни, Учиха ещё больше похудел, теперь он напоминает тень. Я уже даже не помню, когда в последний раз, наш день проходил без очередного приступа Итачи, и если раньше такое случалось редко, то теперь три раза в день это минимум. И ведь он молчит, пытаясь скрыть боль и слабость даже от меня. Качаю головой – вот она расплата за силу. Между тем, усилившийся вечерний ветер, сменил своё направление и теперь дует в нашу сторону.
Отлепляюсь от косяка и подхожу к неподвижно сидящему парню и, не говоря ни слова, просто кладу руку на его плечо. Сопротивления не наблюдается и я, легонько сжимаю пальцы.
- Пойдём в дом, Итачи-сан.
Он, молча, кивает и в кои-то веки послушно цепляется холодными пальцами за мою ладонь, позволяя помочь. Даже сейчас, находясь в таком состоянии и практически ничего не видя, он старается быть независимым. Чуть улыбаюсь и привлекаю его за плечи ближе к себе. Но, не успеваем мы сделать и пары шагов, как Итачи безвольной куклой замирает в моих руках. Вот же чёрт! Опять. В левом кармане форменных штанов лежат лекарства, но сейчас, единственное что я могу сделать, так это прижать обладателя шарингана к себе, не давая ему рухнуть на землю. В этот раз, приступ длится на несколько секунд дольше, и Итачи, сжав в кулаке мою майку, бессознательно прижимается ближе. Наконец, он затихает и, расслабляя скованное спазмами тело, хрипло дышит, пытаясь восстановить привычный ритм. От всех этих движений, плотная повязка, защищающая его глаза от слишком яркого света, съехала почти на самый кончик носа. Водружаю её на место и осторожно стираю ладонью тёмную кровь с губ и подбородка Учихи и, придерживая его за талию, дожидаюсь, пока дрожь не утихнет окончательно. Сейчас, по-хорошему, поднять бы его на руки и отнести в комнату, так ведь не позволит же, никогда не позволял, а в такие моменты и подавно. Все проявления заботы он считает слабостью недостойной истинного шиноби, и я уже вижу, как поджимаются его губы – верный признак того, что вечер мы опять проведём в молчании. Хотя признаться честно, даже просто молчание со стороны юного гения может быть очень красноречивым, особенно когда подкреплено внимательным взглядом тёмных глаз.
Заходим в дом, конечно, эту скособоченную постройку, увитую тёмным плющом по углам, трудно назвать домом, но даже такая крыша над головой намного лучше ночёвки под открытым небом, особенно, когда рядом не слишком-то здоровый напарник, который и так последнее время живёт на лекарствах. Как только мы оказываемся в помещении, Итачи сразу же отстраняется от меня и медленно, почти на ощупь подходит к кровати, не задев ничего по пути. Всегда поражался его способности быстро ориентироваться на местности, и даже частичная потеря зрения этого не изменила. Оставляю его одного на несколько секунд и ухожу на кухню за водой для лекарства. Когда же возвращаюсь обратно со стаканом с растворённым там порошком, Итачи стянув повязку с глаз, сидит на много повидавшей не слишком широкой кровати в пол-оборота к двери и мне прекрасно виден его точёный профиль: всегда светлая, почти прозрачная кожа сейчас совсем чуть-чуть оттенена бронзовым, в тёмных глазах не скрытых пеленой шарингана, мерцают едва заметные тёплые искры, которые придают взгляду непривычную мягкость пополам с грустью. Чёрные шелковистые доходящие почти до поясницы волосы, мягкими прядями выбиваясь из привычного низкого хвоста, на свету приобретают более тёплый оттенок горького шоколада, переведя взгляд ниже, замечаю, что длинные пальцы Учихи, придерживающие отворот плаща, мелко подрагивают. Так, это что-то новенькое, неужели ещё одно последствие болезни? Быстрым шагом подхожу к нему и протягиваю стакан, не знаю как это на вкус, но пахнет преотвратно, да и цвет доверия мне не внушает, но это единственное средство, которое может хоть ненадолго сдерживать приступы, Итачи же выпивает его не морщась и, отдаёт мне стакан. Странно, но сегодня Учиха как-то уж очень молчалив и покладист. Обычно таким он бывает, только когда что-нибудь обдумывает. Делаю шаг в сторону, но длинные тонкие и почти всегда холодные пальцы слишком крепко обхватывают моё запястье, не позволяя отодвинуться даже на сантиметр.
- Кисаме… - Он не смотрит на меня, пряча глаза за длинной чёлкой. Впрочем, мне сейчас даже необязательно видеть выражение его лица, итак знаю, что отражается в его глазах. В их антрацитово-чёрной глубине, таится странная, непостижимая обреченность, в которой изредка проскальзывает непонятный, но при этом очень похожий на признательность, огонёк.
Ставлю пустой стакан на прикроватную тумбочку и осторожно, боясь ещё больше потревожить и без того измученное тело любимого, ложусь рядом с ним, некрепко прижимая его к себе. Итачи тихо вздыхает, словно решая только ему известную проблему, и прикрыв глаза, легко касается пальцами моих губ. Проводит вдоль щеки, самыми кончиками оглаживая закрытые жаберные щитки и, медленно спускается на шею, постепенно перемещаясь к ключицам. Ну уж нет, знаю я, что последует за этими невинными с виду прикосновениями, поэтому нехотя убираю его руку и сжимаю в своей ладони, на что он тут же поднимает голову и смотрит с едва заметной укоризной. Прикрываю глаза и укладываю его голову обратно к себе на плечо со словами
- Ты мне живой нужен, Итачи-сан.
Знаю, звучит эгоистично, но не хватало ещё, чтобы он в процессе загнулся, хватит с меня и одного приступа в постели случившегося месяца два назад, когда Итачи подо мной буквально на изнанку выворачивало. Да я за свою жизнь никогда так не переживал, как за него тогда. В общем, с того самого раза, пока он в таком состоянии, я к нему и пальцем не прикоснусь.
- Не говори глупостей, Кисаме. – Голос всё так же бесстрастен, но потеплевшие и чуть сжавшиеся на моём запястье пальцы, красноречиво говорят о том, что он совершенно не против такого решения.
- А разве я их говорю? – не могу сдержать улыбку, и Итачи, едва заметно прижавшись теснее, ощутимо хлопает меня по плечу свободной рукой, но в этом жесте нет ни раздражения, ни привычной отстранённости, сейчас в нём сквозит простая усталость.
- Постоянно, а теперь спи… Завтра нам предстоит долгий день. – Это произнесено уже где-то в районе моей ключицы.
Улыбаюсь и, немного рассеяно перебирая пальцами тёмный шёлк его волос, тихо отвечаю
- Спокойной ночи, Итачи-сан.
Дождавшись, когда дыхание юного гения станет ровным, разрешаю себе ненадолго погрузиться в собственные мысли.
*По-правде говоря, я и сейчас не знаю тех причин, которые привели его в мою постель. Тогда, после очередной миссии в стране Снега, Итачи сам прилез ко мне и первым потянулся за поцелуем. Неумело, излишне застенчиво, но очень настойчиво он всё-таки добился своего. А когда он всем телом вжался в меня, то я потерял дар речи от противоречивых чувств. Странно было видеть его таким: тонкое, обычно скрытое не по размеру большим плащом, гибкое тело Итачи, завораживало взгляд белизной кожи и ещё пока не явными жгутами мышц под ней. Длинные чёрные волосы свободно ниспадали на хрупкие, ещё угловатые мальчишеские плечи, чуть прикрывая впадинку между ними и шеей, всегда бледные щёки покрывал лёгкий румянец, а чуть приоткрытые, влажно блестевшие губки, просто сводили с ума, и мне стоило немалых усилий сдерживать рвущиеся наружу инстинкты. Почему-то, именно с Итачи, я не мог, да и не хотел быть жесток, и это выбивало из колеи даже больше, чем осознание того, что я до дрожи в коленках хотел мальчишку. Хотя, как только этот самый мальчишка, со стоном вновь прижался к моей груди, то все связные мысли стремительно покинули мою голову, оставляя лишь шумящую пустоту и необыкновенный жар слишком желанного тела под моими руками. Никогда бы не подумал, что Итачи может быть таким – страстным, но при этом совершенно невинным, до безумия открытым и обманчиво беззащитным. В ту ночь, он принадлежал только мне, пусть всего лишь телом, но я был безмерно рад, и гордился тем, что стал первым у него.*
Ещё раз скольжу ладонью по острому плечику и чувствую, что проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь посреди ночи от ощущения непонятной, скоблящей изнутри, тревоги. Хмм, давно уже такого со мной не было. Протягиваю руку к Итачи, но, не обнаружив его рядом, подскакиваю на кровати, словно ужаленный, и лихорадочно окинув взглядом комнату, тут же успокаиваюсь. Учиха, стащив ткань с окна и откинув её на пол, сидит на подоконнике и задумчиво смотрит на небо. Расслабленно выдыхаю и только сейчас замечаю, что одет Итачи в одну лёгкую форму, плащ же, сиротливо лежит на самом краешке постели. Сползаю с кровати и подхожу к напарнику.
- Смотри, простудишься…
В ответ он лишь тихо фыркает и, обхватив себя руками, облокачивается на стенку, а я стою как истукан и не могу вымолвить ни слова, хотя прекрасно знаю, что этот ночной разговор будет последним шансом просто поговорить, ведь Итачи уже давно всё решил. За нас обоих. Собираюсь с духом, но произношу единственное, на что хватает моральных сил
- Итачи…
Он, молча, кивает и хмуро смотрит на затянутое чёрно-серыми тучами небо.
- Будет дождь... – Всегда ровный голос, сейчас едва заметно дрожит, с головой выдавая все сомнения и сожаления хозяина.
Пожимаю плечами, не зная, что сказать. Такое с нами теперь бывает часто, я бы даже сказал слишком часто: я не могу подобрать нужных слов, а Итачи пытается во всём разобраться самостоятельно. То же самое происходит и сейчас. Я знаю, точнее, чувствую, эмоции переполняют его, но из-за того груза что он взвалил на свои плечи, он просто не в состоянии поддаться им. Ведь если он позволит эмоциям и чувствам взять верх, то наружу вырвется лишь нестерпимая боль и неимоверное отчаяние. На минуту наступает гнетущая тишина, и я уже открываю рот, чтобы задать вот уже столько времени назойливо крутящийся в мыслях вопрос: «Зачем?», но Итачи первым нарушает затянувшееся молчание
- Я знаю, что ты хочешь сказать Кисаме, но это уже ничего не изменит… Я не собираюсь менять своего решения… - Голос опять звучит холодно и бесстрастно, словно и не было той секундной заминки.
Вот же чёртов упрямец! Второго такого ещё поискать надо, да и то – фиг найдёшь. Как же хочется хоть раз в жизни дать этому гению хорошенький подзатыльник, чтобы не торопился на тот свет, но даже при таком настрое, не смогу я на него руку поднять и дело вовсе даже не в Цукиёми. Просто не могу и точка, поэтому сжимаю пальцы в кулак и, пытаясь не сорваться, мысленно считаю до десяти.
- Сегодня днём, встретишься с Саске и передашь ему мои слова…
На секунду замираю, переваривая услышанное, но в следующее мгновение не в силах сдержать рвущуюся наружу злость, со всей силы впечатываю кулак в ветхую стенку чуть выше головы Учихи. Тот же, как всегда провожает это движение отстранённым взглядом, ещё больше выводя меня из себя. Сам не знаю, почему так бешусь, может, надоел мне этот бессмысленный разговор, в котором итак понятно, что Итачи останется при своем мнении, а может, просто настолько сильно боюсь его потерять, что уже ничего не соображаю. Всё равно, силой тут уже ничего не решить. Впрочем, как и всегда.
Безвольно опускаю руку, лишь краем сознания отмечая кровь на разбитых костяшках.
- Так надо, Кисаме… Ты и сам прекрасно это знаешь…
Он едва заметно улыбается уголками губ и, взяв мою руку в свои ладони, пальцем стирает кровь, оставляя размазанный след. От прикосновений его прохладных пальцев, понемногу прихожу в себя, и только тут замечаю, что он сполз с подоконника и теперь стоит всего в нескольких сантиметрах от меня. Вытягиваю здоровую руку и, привлекая его к себе, зарываюсь носом в шёлковистые волосы, вдыхаю тонкий аромат ванили, а в голове крутится только одна мысль: «Скажи ему… попроси его остаться…только не отпускай его…» Но я не могу… Не могу по одной простой причине – это его решение и мои желания не имеют никакого значения. Единственное, что я ещё могу сделать, так это просто отпустить его, не заявляя прав, не претендуя на его свободу. Пробегаюсь кончиками пальцев по его спине, плавно перемещаю их на талию и медленно скольжу выше – по животу и груди, оглаживаю плечи. Чуть прижимаю венку на шее и, очертив высокую скулу, задерживаю руку на одно бесконечно долгое мгновение, и, просто смотрю на него, запоминая тонкие черты аристократичного лица. Затем наклоняюсь и, найдя его тёплые, чуть приоткрытые губы, едва ощутимо касаюсь их своими, на что Итачи отвечает как-то неумело и растерянно, словно в первый раз.
Сейчас между нами нет желания или страсти, между нами осталась лишь нежность, пусть неумелая, пусть запоздалая, но такая нужная именно сейчас, именно в этот момент, когда мы оба знаем, что по-другому уже никогда не будет.
- Кисаме… спасибо за всё… - итак тихий голос Итачи, сейчас звучит глухо и чуть надломлено, а сам Учиха, тесно прижавшись ко мне всем телом, цепко держится за мои плечи, словно боится упасть, а гулкие удары капель, так не вовремя начавшегося дождя, скрывают его еле слышное
-прощай...
Через несколько часов.
Ветер свистит в ушах, словно хозяин взбесившейся собаки, а привыкшие подмечать даже самые незначительные детали, глаза, ещё издали замечают четыре движущихся фигуры. Прибавляю скорость и выискиваю взглядом подходящее место для остановки. Этот столб прекрасно подойдёт. Концентрирую чакру и приземл...

Comments

[icha-icha-girl]

Призрак, это грустно, но мне понравилось)))